Рок-альбомы с качественным звуком: что надо знать
В лучшем случае запись «не раскроется», то есть на системе за сто тысяч долларов будет звучать почти так же, как на пластиковом бумбоксе, который ты удачно отхватил на распродаже лет двадцать назад. Не менее высока вероятность, что она заиграет и вовсе хуже, так как на мощной, прозрачной и детальной системе тотчас наружу повылезают все косяки данной записи, а они почти всегда есть, можешь поверить.
Собственно, в этом и есть суть аудофилии — искать записи без косяков и со способностью к масштабированию (то есть когда с повышением качества системы будет расти и качество воспроизводимого альбома).
С классикой и джазом это не так сложно — даже древние монофонические артефакты зачастую были прописаны и сохранены для потомков с эталонным звучанием. Что уж говорить про современные записи, тем более что в мире расплодилось студий и аудио-лейблов, тонко заточенных именно под такой аудиофилический продукт. В первую очередь это артели наподобие Telarc Records или Chesky Records, издающие филигранно отписанные джаз, классику, оперу, этнику.
А что же рок?
Первые записи конца 50-х начала 60-х крайне неровные по звуку, так как и звукорежиссёры не особо умели работать с гитарными ансамблями, да и сами технологии звукозаписи не соответствовали запросам электрического звука. Рок-группы, особенно с перегруженными гитарами надо было отписывать в корне иначе, чем привычную эстраду и джаз, и пока этот процесс был налажен, мы потеряли несколько лет качественного звука. Ну ладно, The Beatles записывали ОК (особенно в нынче отреставрированных записях), но The Who, The Rolling Stones, The Kinks середины 60-х — это, как говорится, обнять и плакать.
К концу шестидесятых индустрия звукозаписи набралась опыта и научилась работать с роком, но тут же получила новый сокрушительный удар — массовый переход на сложно продюсированный рок с десятками дорожек и наложений, эффектами и экспериментами. На звуке это тоже сказалось катастрофически.
К середине семидесятых научились справляться и с этой напастью. Хотя если взять, например, альбомы Queen, то слушая их на хорошем аппарате, там прямо всем организмом ощущаешь, как подыхает пленка под весом перезаписей и тысяч наложений, о каком тут качестве вообще говорить? Вокал Фредди Меркьюри по такой причине оптимальнее прослушивать на некоторых живых альбомах Queen вроде Queen Rock Montreal ’81.
Тут подоспела новая беда: панк-рок, пост-панк и нью-вэйв, которые стали флагманами рок-музыки рубежа 70-х/80-х годов, но которые в силу своей природы звучали принципиально плохо. Про восьмидесятые тоже приходится говорить с содроганием. Потому что в поп-музыке и мейнстримном роке доминирует кошмарный пластиковый звук — его так и зовут — саунд восьмидесятых, и произнося это обязательно содрогаются. А что касается метала восьмидесятых, там тоже все из рук вон плохо, но по другим причинам — низкий бюджет и неспособность звукоинженеров работать с незнакомым материалом (спид, треш, а особенно блэк и дэт-метал тех лет).
Таким образом, к стабильно хорошему звучанию индустрия рок-звукозаписи пришла лишь к концу восьмидесятых / началу девяностых, когда получила широкое распространение цифровая запись и цифровое сведение.
Казалось бы, на этом можно успокоиться, но как бы не так. Уже к середине девяностых заполыхала так называемая война громкости — когда звукоинженеры при подготовке мастеринга выкручивали компрессор до предела, чтобы песни звучали в магазинах и в радиопрограммах громче, нежели шлягеры конкурентов. Результат был чудовищным. По сути нам запороли почти все поп- и рок-пластинки с 1993 (примерно) года и далее лет на пятнадцать.
Случайное фото
